Конференция 2013 года

Космизм Велимира Хлебникова

Велимир Хлебников (1885 – 1922) – уникальный русский поэт и писатель Серебряного века, которого при жизни друзья величали Председателем Земного шара и Королём времени Велимиром первым. Хлебников весьма труден для понимания, и его творчество всегда вызывало споры. Некоторые «хлебниковеды» считают поэта феноменом, тайна которого не разгадана. Далее я подойду к объяснению феномена Хлебникова с философской точки зрения. Постараюсь раскрыть особенности литературного и идейно-теоретического наследия Хлебникова с позиции космизма, который присущ мировоззрению поэта и заметно проявляется в его стихах, прозе и статьях.

Будучи ещё студентом Казанского университета и став горячим сторонником геометрии Лобачевского, Хлебников подолгу вглядывался в ночное небо и пытался читать книгу созвездий, как бы ощутить дыхание иных миров и приблизиться к разгадке тайн пространства и времени. Он был убеждён в связи земных событий и судеб людей с космическими явлениями и процессами. Так, в одном из ранних его стихотворений говорится:

Ночь, полная созвездий.
Какой судьбы, каких известий
Ты широко сияешь, книга?
Какой прочесть мне должно жребий
На полночью широком небе? [1, с. 83].

Ненавидевший всё рабское, торгашеское, пошлое, мелкое, поэт всегда был устремлён к возвышенному, великому и вселенскому.

Хлебников жил и творил в удивительное пассионарное время, каким было начало ХХ века. Если исходить из философии Живой Этики, то можно полагать, что в тот период человечество получило мощное энергоинформационное воздействие со стороны духовного Космоса. В то время многим казалось, что мир состоит на пороге новой эры. Появились радио, кино и авиация. Революция в естествознании намного углубила научные представления о материи, движении, пространстве и времени, строении Вселенной в целом. Дух новаторства проявился и в художественной культуре, литературе, философии и даже религии. В России буквально произошёл духовный взрыв культуры. Многочисленная плеяда выдающихся русских философов, учёных, поэтов, писателей, художников, композиторов ступила на культурно-историческую арену конца ХΙХ – начала ХХ веков. Тогда же сформировался как направление философской мысли и русский космизм.

Но что есть космизм как таковой? Космизм – это комплекс мировоззренческих идей и установок, выражающих устремления человека к небу, космосу, Вселенной и его желания определить не только земное, но и своё космическое место в мире и в соответствии с ним повысить свой онтологический статус как разумного и творческого существа, влияющего на планетарную и космическую социоприродную эволюцию. Космизм имеет свои мифологические корни и в истории культуры проявлялся в разных концепциях [2]. Философские векторы космизма – это направления человеческого духа от локально-местного к глобально-планетарному и вселенскому, от войн к прочному миру, от этнического и конфессионального к общечеловеческому и экуменическому, от одномирности к многомирности, от конечного к бесконечному, от временного к вечному, от смертности к бессмертию.

Космизм – это отрицание пустоты Вселенной и признание ее населенной разнообразными формами жизни и разума, оценка человека в качестве гражданина Вселенной, постановка задачи налаживания его взаимоотношений с существами иных миров. Освоение космоса понимается двояко: и как освоение инопланетных миров, и как проникновение в миры других измерений. Следует отметить, что космизм – это оптимистическое мировоззрение, наполненное верой в силу человеческого гения, в великое будущее человечества.

Многие представленные аспекты космизма в той или иной мере, причём порой в причудливой форме, присутствуют в произведениях Хлебникова. Его космизм носит художественный философско-поэтический характер.

Октябрьская революция в России гулким эхом прокатилась по Земному шару, ещё более усилив ощущения и ожидания многих людей прихода нового миропорядка. Лозунг «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» воспринимался как призыв к мировой революции, которая, как тогда казалось, уже не за горами. В воображении тех, кто восторженно встретил революцию, вставал образ исполина Пролетария, грядущего освободителя и спасителя человечества, который поведет людей вперед к иным мирам. Много стихов об этом было написано поэтами Пролеткульта [3].

Хлебников не был пролеткультовцем (он принадлежал к литературному направлению футуристов), но также писал пафосные и удалые стихи об установлении власти трудового люда над земным шаром и о дерзновенных завоеваниях им звёздного пространства. Например:

Люди и звёзды – братва!
Люди! Дальше окоп
К силе небесной проложим.
Старые горести – стоп!
Мы быть крылатыми можем.
Я, человечество, мне научу
Ближние солнца честь отдавать!
«Ась, два», – рявкая солнцам сурово [1, с. 134].

Я, носящий весь земной шар
На мизинце правой руки –
Мой перстень неслыханных чар, –
Тебе говорю: Ты!...[1, с. 463].

Поэтическая гигантомания и чрезмерная гиперболизация была присуща Велимиру, что имело место и у пролеткультовцев. Однако космизм Хлебникова качественно отличается от пролеткультовского космизма. Последний носил всё-таки поверхностный лозунговый характер. Космизм Хлебникова гораздо глубже, многообразнее и богаче по своему идейному содержанию.

Хлебников принадлежал к числу тех, кто Октябрьскую революцию воспринимал как пролог планетарно-космической и онтологической революции, способной кардинально изменить жизнь человека и человечества. Он был убеждён в том, что нужна не только мировая революция, обеспечивающая всюду победу труда над капиталом и утверждающая народную власть и социальную справедливость в планетарном масштабе. Хлебников был максималист, и ему мало было даже всеобщей индустриализации Земного шара и полётов людей в космос. Он хотел такого фундаментального научно-технического и духовного переворота, который бы поднял человека на иной онтологический уровень, дающий ему полную свободу, власть над временем, пространством и Вселенной, делающий его бессмертным и вечным. Хлебников верил в возможность такого переворота, несмотря на весь его утопизм. В постановке сверхзадач ярко проявлялся космизм мировоззрения поэта, космическая направленность его мышления.

Как же осуществить такой фундаментальный переворот, качественно преображающий человека и его онтологическую основу? Помимо использования достижений научно-технического прогресса Хлебников искал возможность его осуществления разными путями: 1) синтеза разных видов знания, в том числе и знаний магического и мифологического характера, синтеза, который может открыть человеку совершенно неожиданные перспективы; 2) открытия и применения математических законов времени, позволяющих глубже понять циклический ход времени и его природу; 3) расширения информационного взаимодействия человека с миром за счёт понимания языка птиц, зверей и домашних животных, за счёт налаживания диалога людей с незримыми существами Вселенной при помощи заумного и звёздного языка.

Важными пунктами, вокруг которых вращался хлебниковский поиск, были идея возможности управления временем и идея множественности онтологически разных миров, где допустимы переходы между ними. По моему мнению, без этих идей трудно понять мифопоэтический космос, воссозданный Хлебниковым в своих произведениях. Сам поэт прямо не выделял указанные идеи, но по существу их подразумевал и из них исходил. Хлебников часто задумывался над новаторской сущностью геометрии Лобачевского, которую он называл «тенью чужих миров» [4, с. 152]. В нём сформировалась мысль о том, что существуют многие миры с неземной геометрией пространства, с иным ходом времени и своими законами, причём не где-то далеко, а рядом с земным миром в каких-то иных измерениях. Окончательно эта мысль укрепилась у Хлебникова, когда он познакомился с теорией относительности Эйнштейна. По его мнению, математика, включающая в себя мнимые, иррациональные и комплексные числа, вполне может служить универсальным средством постижения многомерного Космоса и его разнообразных миров.

На мой взгляд, творчество Хлебникова можно рассматривать как своего рода литературно-поэтический и философско-математический отклик на неевклидовую геометрию и теорию относительности. Хлебников ухватился за мысль, что время можно рассматривать как четвёртое измерение пространства и стремился «опространствить» само время, представляя последнее как особую реальность, в которой можно двигаться в разных направлениях. В декларации футуристов «Труба марсиан», написанной Хлебниковым от лица союза молодых изобретателей, звучит такой призыв: «Мы зовём в страну, где говорят деревья, где научные союзы, похожие на волны, где время цветет как черемуха и двигает как поршень, где зачеловек в переднике плотника пилит времена на доски и как токарь обращается со своим завтра» [4, с. 200]. Власть над временем дает власть над жизнью и смертью, над ходом истории, а распил времени на части открывает невероятную возможность сразу оказаться в разных исторических эпохах. Отсюда вытекает идея путешествия во времени. Прошлое, Настоящее и Будущее сосуществуют одновременно, но только если дробятся и оказываются в разных измерениях и плоскостях, которые могут пересекаться и переходить друг в друга. Они образуют онтологически разные миры, и возможны встречи и беседы людей разных исторических эпох. Например, в сверхповести «Дети Выдры» у Хлебникова общаются между собой Ганнибал, Святослав, Пугачев, Ян Гус, Ломоносов, Коперник и еще несколько других исторических личностей. Хлебников стремился быть всевремянином, хотя называл себя будетлянином, и желал видеть жизнь и историю с надвременной точки зрения.

От каменного века (поэма «И и Э»), древнего Египта (повесть «Ка») до отдалённого будущего (футуристические зарисовки «Лебедия будущего», «Радио будущего») простирается взгляд поэта. Ракурс воззрений Хлебникова чрезвычайно широк. Его максимализм объясним, поскольку он хочет «…увидеть весь человеческий род и узнать, свойственны ли волнам его жизни мера, порядок и стройность» [4, с. 156]. Он ставит задачу создания математического понимания истории во всемирном масштабе.

Природа и история охвачены грандиозными круговоротами, а значит – делал вывод Хлебников – и время циклично и замкнуто идёт по кругу. Следовательно, важны повторы, возвраты к прошлым состояниям и событиям, хотя и в каком-то ином обновленном виде. Именно на этом Хлебников построил свои математические законы времени и начертил так называемые Доски судьбы.

Вселенная – это не только пространство жизни, но и безбрежный океан энергии, её неисчислимых вибраций. Называя себя «художником числа», «великим числяром», Хлебников в качестве важнейшей цели своего творчества выдвигал задачу отражения в числах гармонии Вселенной, многообразия её циклов, волн пульсаций и вибраций, включая и ритмы жизни, истории и человеческого языка. «Законы мира совпадают с законами счета» [4, с. 145]. Поэт онтологизировал числа, рассматривая их в качестве основы всего сущего:

И ум, и мир, как плащ, одеты
На плечах строгого числа [1, с. 100].

Каждая волна Вселенной имеет свою длину, частоту, энергию и может быть выражена в однозначной числовой форме. Хлебников считал, что и судьба любого человека имеет свою волну и может быть вычислена. И когда люди научатся вычислять свою судьбу по её волновым параметрам, то тогда они смогут на неё воздействовать и даже ею управлять.

Хлебников полагал, что язык необходимо рассматривать не только как социокультурный, но и как социоприродный феномен, выражаемый математически, поскольку «…слова суть лишь слышимые числа нашего бытия» [4, с. 150]. Поэт стремился представлять язык и его тайны в контексте вибрационно-волновой картины Вселенной. «По-видимому, язык так же мудр, как природа, и мы только с ростом науки учимся читать его… Мудростью языка давно уже вскрыта световая природа мира… Сквозь нравы сквозит огонь» [4, с. 220].

Хлебников полагал, что моральные нормы озарены высшим светом, а человек может пониматься как волновое световое явление. Любопытно отметить, что Велимир применил к человеку то, что физики потом назвали корпускулярно-волновым дуализмом элементарных частиц. Хлебников, парадоксально основываясь на языкознании, сделал вывод о волновых свойствах человека и возможности его перехода в лучи света. Конечно, человек не микрочастица, а в вещественном плане есть макроскопическое тело, но параллели этих представлений Хлебникова с открытиями в области микромира всё-таки напрашиваются.

Я не буду детально останавливаться на словотворческих экспериментах Хлебникова, его проектах заумного и звёздного языка. Это – большая самостоятельная тема. Выделю только моменты, важные с точки зрения космизма.

По мнению Хлебникова, необходимо для звуков, базисных для человеческого языка, создать упорядоченную структуру, подобную периодической системе Менделеева. Это открывает путь к формированию универсальной азбуки и общечеловеческого языка, важного, с точки зрения поэта, фактора объединения народов Земли в одну принципиально новую цивилизацию. Замыслы Хлебникова выходили за пределы человеческого. Он искал код связи, делающий возможными языковое общение как с земными животными и птицами, так и с жителями иных миров. Иначе говоря, его лингвистические изыскания и эксперименты несли в себе космическую направленность.

Хлебников творил свой заумный и звёздный язык и вкладывал его в уста героев своих произведений, например, в уста богов из сверхповести «Зангези». Иррациональное начало здесь у поэта выходило на передний план. Заумный язык (т.е. язык, выходящий за пределы ума) нельзя создать на основе обычных законов логики, принятых правил грамматики и других общепринятых норм. Заумь может быть рождена только при помощи глубокого вдохновения и интуитивного озарения.

Хлебников искал гармонию между рациональными и иррациональными корнями человеческих знаний. Он стремился к такому интегральному типу знания, который Л.В. Шапошникова назвала метанаучным [5]. В метанаучной системе познания рациональные и иррациональные способы обретения новой информации не отрицают, а дополняют друг друга, а художественно-эстетическое и научно-теоретическое, идеально-ценностное и материально-эмпирическое каким-то образом согласуются между собой и обретают единую гармонию. Конечно, Хлебников такой системы не создал (это – сверхсложная задача!), но осознание её необходимости и попытки синтеза самых разных знаний, начиная от мифологических и кончая самыми современными, присутствуют в статьях и некоторых прозаических произведениях поэта. Хочу подчеркнуть, что иррациональное следует трактовать не как антиразумное, а как внеразумное или сверхразумное.

Древность таит в себе множество тайн. Учёные до сих пор спорят и не могут понять, как древние народы строили свои культовые сооружения (пирамиды, храмы и др.) из каменных глыб весом в десятки и сотни тонн, что трудно сделать даже сейчас, при наличии мощной подъёмной техники. Складывается впечатление, что люди далёкого прошлого умели управлять силами тяготения и делать тяжёлые предметы практически невесомыми. Подобной точки зрения придерживался и Хлебников, полагавший, что наши потомки восстановят эти утраченные умения. Не обладает ли такой магической силой воздействия на мир поэзия, созданная, прежде всего, на заумном языке? Поэт склонен был положительно ответить на этот вопрос.

Во времена Хлебникова не было понятия информация, и, мне кажется, что поэту этого понятия явно не хватало. Эту нехватку он восполнял понятиями волны, струны, числа, света, звука, несущими в себе какие-то смыслы, свидетельства и знания. Постоянно обращаясь к звёздам и используя звёздную символику, Хлебников осознавал всю важность информации, получаемой от Вселенной. Как он подчёркивал: «Понять волю звёзд – это значит развернуть перед глазами всех свиток истинной свободы» [4, с. 228].

Версию космизма, развиваемую Хлебниковым, можно назвать мифопоэтической, философско-математической (неопифагорейской), лингвистической (языкотворческой). Но в первую очередь его космизм носит футуристический характер. В своих произведениях Хлебников нарисовал ряд картин, выражающих грядущее преображение жизни человечества. Что в них, прежде всего, обращает на себя внимание? Во-первых, то, что главной сферой жизнедеятельности потомков стали небо, воздушное пространство и крыши домов. Научившись обретать невесомость, они буквально шагают по воздуху, среди облаков занимаются своими делами. Во-вторых, Хлебников предлагал узреть архитектуру городов будущего, в виде зеркально-стеклянных домов-небоскрёбов, имеющих причудливые формы: дома – мосты, дома – книги, дома – пароходы, дома – чаши, дома – качели и др. В-третьих, потомки предстают в виде сообщества, где, в первую очередь, ценятся духовные достижения, научные знания, информация обо всём происходящем на Земном шаре и за его пределами и где налажена и эффективно работает всеобщая система коммуникаций. Хлебников писал о мировом Радио как великом объединителе человечества. Он пытался представить разные способы передачи, получения и использования информации в виде «тенекниг», «небокниг», «искрописем» и других путей. Некоторые предсказания Хлебникова сбылись. Это касается, прежде всего, телевидения («радио для глаз») и Интернета.

У меня нет сомнений в том, что творчество Велимира Хлебникова остаётся актуальным, и оно требует своих дальнейших исследований. Художественное и идейно-теоретическое наследие этого поэта и мыслителя своими дерзновенными устремлениями и неподражаемой оригинальностью продолжает светить как звезда русской литературы и культуры.

1. Хлебников Велимир. Творения. – М.: Советский писатель, 1987. – 736 с.

2. Хайруллин К.Х. Философия космизма. – Казань: Дом книги, 2003. – 370 с.

3. Пролетарские поэты первых лет Советской эпохи. – Ленинград: Советский писатель, 1959. – 588 с.

4. Хлебников В.В. Утёс из будущего: Проза, статьи. – Элиста: Калмыцкое книжное издательство, 1988. – 267с..

5. Шапошникова Л.В. Космическое мышление и новая система познания//Космическое мировоззрение – новое мышление ХХI века. Материалы Международной научно-общественной конференции. 2003. – М.: Международный центр Рерихов, 2004. В 3 т. Т.1. – С. 52 – 81.