Компас Н.К. Рериха

За Каракорумом начиналась древняя азиатская пустыня Такла-Макан. Перешли китайскую границу. Экспедиционный караван шел по Великому шелковому пути. На подходе к Хотану Николая Константиновича предупредили о грубости и произволе местных властей. Но Рерихи не могли миновать этот город.

В Хотане, придравшись к китайскому паспорту Рерихов, экспедицию фактически арестовали. Отобрали оружие, запретили вести научную работу и рисовать. «Надо суметь уехать. Несмотря на морозы, надо ехать», – записывал художник.

Помогла помощь советского консула в Кашгаре, откликнувшегося на письмо Рериха. Он принял меры, и в конце января 1926 года экспедиция покинула Хотан. Теперь путь вел на север, где за отрогами Небесных гор Тянь-Шаня лежала русская земля. «Колокола на верблюдах разного размера и звучат, как целая симфония. Это незабываемая мелодия пустыни. <…> симфония колоколов, нежная, как древняя бронза, и мерная, как движение кораблей пустыни».

	Н.К., Е.И. и Ю.Н. Рерихи с сотрудниками советского консульства в Урумчи. 1926
	Разрешение на временное пребывание в Москве членам экспедиции Н.К. Рериха. 1926

В Урумчи – столице китайской провинции Синьцзян – Рерих связался с советским консулом Быстровым. Вскоре пришло разрешение на въезд в Советскую Россию. Покидая Урумчи, Николай Константинович оставил консулу на хранение свой дневник и завещание. В Китае было неспокойно – в случае гибели экспедиции все ее имущество и картины переходили советскому правительству.

29 мая небольшой экспедиционный отряд пересек советскую границу в районе озера Зайсан. «Здравствуй, земля весенняя, в твоем новом уборе!» Первая встреча с людьми новой России ошеломила и обрадовала. «Приходят к нам вечером, до позднего часа толкуем о самых широких, о самых космических вопросах. Где же такая пограничная комендатура, где бы можно было бы говорить о космосе и о мировой эволюции?! Радостно.

Настоятельно просят показать завтра картины и потолковать еще. На каком пограничном посту будут так говорить и так мыслить?»

Трудности и сложности, которые переживала в те годы Россия, не заслонили от Рерихов ни пафоса созидания, ни строительства новой культуры, ни формирования нового сознания, свободного от предрассудков. «Радостно плыть по Иртышу и слышать о добром строительстве. Радостно не слышать никакого сквернословия и не видеть жестов пошлости. Радостно видеть углубление знания».

В Москве художника приняли два наркома: Г.В. Чичерин и А.В. Луначарский. Оба проявили большой интерес к экспедиции, расспрашивали о пройденном пути, обещали поддержку.

Рерихи привезли в Россию необычные Дары. Ларец с гималайской землей, письмо Учителей советскому народу – «Привет Вам, ищущим Общего блага!», серию картин «Майтрейя», созданную художником на пути экспедиции, рукопись книги «Община», которую Рерихи хотели опубликовать в России.

«В письме Учителя рассматривали содеянное с позиций духовно-культурной эволюции человечества, – пишет Л.В. Шапошникова. – Они считали ее неотъемлемой частью общей эволюции Космоса. В рукописи книги, привезенной вместе с письмом, содержались разъяснения по поводу этой Космической эволюции. <…> и в ней, кроме вопросов космических, шла речь и о делах земных, которые касались новой России и ее будущего. <…> 1926 год был тем переломным моментом, когда перед страной встал выбор: или Общее благо, или «тьма фетишизма». <…> «Община» была книгой-предупреждением».

Дары не были поняты и восприняты. Письмо с далеких Гималаев попало в архив, ларец со священной землей затерялся, надежды на публикацию книги не оправдались. Живописные полотна серии «Майтрейя», подаренные художником государству, остались без внимания. Спустя какое-то время М. Горькому удалось устроить их в картинную галерею Нижнего Новгорода, своего родного города.

Фотографии Е.И. Рерих, принадлежащие Н.К. Рериху

Из Москвы через всю страну экспедиция двинулась к Алтаю. «И странно и чудно – везде по всему краю хвалят Алтай, – писал художник. – И горы-то прекрасны, и кедры-то могучи, и реки-то быстры, и цветы-то невиданны». В дневнике он отмечал хозяйственное значение Алтая: «Эта строительная хозяйственность, нетронутые недра, радиоактивность, травы выше всадника, лес, скотоводство, гремящие реки, зовущие к электрификации, – все это придает Алтаю незабываемое значение!»

Рерихи поселились в староверческом селе Верхний Уймон, в доме Вахрамея Атаманова, который согласился быть их проводником. «Он, по завету мудрых, ничему не удивляется; он знает и руды, знает и маралов, знает и пчелок, а главное и заветное – знает он травки и цветики».

Верхом на лошадях проходили сотни километров по горным каменистым тропам, переправлялись через бурные горные реки, через обрывистые ущелья.

Вместе с мужчинами все трудности преодолевала Елена Ивановна. В витрине зала – две фотографии Елены Ивановны: на одной она – светская барышня, на другой – участник экспедиции, верхом на коне. С этими фотографиями Николай Константинович никогда не расставался.

Около месяца провели Рерихи на Алтае. Собирали минералы, любовались наскальными рисунками. Изучали древние курганы, менгиры – «длинные камни», каменные изваяния, чьи загадочные лица были повернуты на восток. Таинственные легенды были связаны с белоснежной красавицей горой Белухой. Народная фантазия переплеталась в них с полузабытой реальностью, чудесная страна Беловодье напоминала буддийскую Шамбалу, в образе Белого Бурхана угадывался индийский Будда. Может быть, он когда-то проходил по Алтаю? Ведь Алтай и Гималаи – единая горная система. Через Алтай проходят пути древних странников и переселенцев – «от Тибета через Куэнь-Лунь, через Алтын-Таг, через Турфан; «длинное ухо» знает о тайных ходах. Сколько людей спаслись в этих ходах и пещерах! И явь стала сказкой. Так же, как черный аконит Гималаев превратился в Жар-цвет». «О снеговых вершинах Белухи свидетельствуют снега Гималаев», – напишет позже Николай Константинович. Так возникал замысел книги о Центрально-Азиатской экспедиции «Алтай – Гималаи».

	Участники экспедиции (стоят справа налево) К.Н. Рябинин, Ю.Н. Рерих, Л.М. и И.М. Богдановы. На переднем плане спиной к объективу Е.И. Рерих. 1927

В августе 1926 года экспедиция двинулась через Бийск на Улан-Удэ, оттуда в Монголию, древнюю своеобразную страну.

Урга (ныне Улан-Батор), столица Монголии, стояла на равнине, окруженной горами. Сверкали золоченые крыши буддийских храмов. По площади города скакали всадники революционной армии – в 1921 году, за пять лет до приезда Рерихов, в Монголии произошла революция. «Монгольский народ строит свое светлое будущее под знаменем нового века. Великий Всадник освобождения несется над просторами Монголии…» Восток пробуждался, освобождался от векового угнетения, но не отказывался от того лучшего, что хранили его народные традиции.

Март 1927 года был хлопотным для путешественников. Перед выходом на Тибет предстояло пополнить состав экспедиции, набрать надежных проводников. Пока шли приготовления, Николаю Константиновичу удалось наладить связи с Лхасой – загадочным и далеким городом Тибета. Рерихам разрешили войти в Тибет и посетить Лхасу.

В апреле 1927 года экспедиция покинула Ургу. С трудностями, но без особых приключений добрались до великой пустыни Гоби. «Бесконечна Центральная Гоби. И белая, и розовая, и синяя, и графитно-черная. Вихри устилают пологие скаты потоком камней. Не попадайте в этот каменный вихрь».

Пуленепробиваемый жилет Н.К. Рериха и мешок для воды

Они шли по неизведанному пути на Аньси, по которому еще не ходили русские путешественники. Путь был опасен, в пустыне рыскали остатки банды разбойника Джеламы, убитого два года назад монголами. В целях безопасности все члены экспедиции были одеты в монгольские костюмы, а охрана держала оружие наготове.

За безопасность каравана отвечал Ю.Н. Рерих. Перед экспедицией он занимался на военном отделении Парижского университета. Не раз тактические навыки, предусмотрительность и мужество Юрия Рериха спасали караван.

19 августа начался переход через соляные болота Цайдама. Пришлось идти по ненадежной соляной корке. «Проходим самой опасной дорогой, не сознавая этого. По сторонам узкой тропы – бездонные ямы. Неверный шаг – и вернуться нельзя». Шли более суток, не останавливаясь, пока не начались вновь пески. Вдали синели горы, за которыми был Тибет.

«Не знаем, как встретит нас Тибет, – писал Николай Константинович. – Если прекрасен Ладак, называемый Малым Тибетом, то Великий Тибет должен быть необыкновенно величествен. Впрочем, часто человечество ошибается названиями, и «малое» оказывается великим. Без предрассудков и суеверий увидим действительность».

Тибет встретил путешественников буранами и мокрым снегом. Когда экспедиция вошла в долину Шенди, ее остановил отряд тибетских солдат. Пришлось разбить незапланированный лагерь. На следующий день прибыл командир задержавшего их отряда, следом приехал важный чиновник от губернатора Нагчу. Экспедицию не пропустили ни в Лхасу, ни в Нагчу. Ее задержали и оставили в летних палатках на высокогорном плато Чантанг, похожем на арктическую тундру.

	Н.К. Рерих. Тибетский стан (Чантанг. Тибет). 1943

Николай Константинович пытался связаться с Лхасой, но его посланцы уходили и больше не появлялись. «Положение сделалось гибельным, – писал художник в книге «Сердце Азии». – Началась суровая зима, на пятнадцати тысячах высоты, с вихрями и снегами. Что и где произошло, мы не могли решить, но письма, посылаемые нами Далай-Ламе и губернатору в Нагчу, возвращались обратно, часто в изорванном виде. <…> нам было запрещено двигаться как вперед, так и назад, точно кто-то желал нашей гибели. Деньги наши кончались. <…> Кончались лекарства, кончалась пища. На наших глазах погибал караван. <…> Даже местные жители не выдерживали суровых условий. А ведь наш караван помещался в летних палатках…».

Но одном из этюдов Рериха «Чантанг. Тибет» среди снежного безмолвия – палатки, занесенные снегом. Одинокая фигура человека между ними. Вдали, на фоне фиолетового неба, в морозной дымке розовеют горы.

Медицинские приборы из экспедиционной аптечки

Морозы достигали 60 градусов, дули ураганные ветры, в аптечке замерзал коньяк. Записи свидетельствуют: «У Е.И. пульс доходил до 145, и наш доктор прибавлял: «Ведь это пульс птицы». У меня вместо обычных 64 пульс был 130. <…> Доктор пророчил самые мрачные перспективы и писал докторские свидетельства о том, что задержание в таких условиях равняется организованному покушению на убийство».

Выше уже упоминалось о неблаговидной деятельности Разведывательного бюро и правительства Британской Индии, направленной на то, чтобы помешать экспедиции и затруднить ее возвращение в Индию. Представители английской разведки и колониальных властей Индии сделали все возможное, чтобы не только сорвать экспедицию, но и погубить ее участников.

	Н.К. Рерих с тханкой Шамбалы. Монголия. 1927

Пять страшных месяцев продолжалось «тибетское стояние» Центрально-Азиатской экспедиции Рериха. Умерло пять человек, погибли караванные животные. Но ни на один день не прерывалась научная работа. Несмотря на суровую зиму, удалось сохранить большинство коллекций, записей и картин. Сила духа участников экспедиции оказалась сильнее стихии и зла.

В марте 1928 года экспедиции позволили двинуться на Сикким – через Трансгималаи, через область Великих озер, на Брамапутру и далее через перевал Сепо-ла. Это был трудный неизведанный путь, где поднимались до шести тысяч метров неизвестные перевалы, еще не нанесенные на карты.

Экспедиция шла по глубинным районам Тибета. На всем лежала печать упадка и умирания. «Интересны одни лишь развалины старого Тибета, – отмечал Николай Константинович. – Эти древние башни и стены складывали какие-то иные люди. Строители их знали и о Гессер-хане, и о Владыке Шамбалы. Здесь были и Ашрамы Великих Махатм. Но ведь теперь ничего этого не осталось». «Принципы жизни разрушены. Не мы, но сами тибетцы заметили это. Они понимают, что без сношений с другими странами, при недостатке силы собственного духа, Тибет исключает себя из современной эволюции».

Н.К. Рерих. Шекар-дзонг. Б/д

Миновали район Великих озер, одолели перевалы Та-мар и Награ-ла. «Могучие хребты, дремавшие под пологом густой фиолетовой дымки, внезапно осветились восходящим солнцем, и скалы заиграли красными, малиновыми и фиолетовыми красками <…> – записывал Юрий Николаевич. – Это приветствовали нас Трансгималаи, к северным подступам которых подошел караван».

Перевалы Мари-Танг-ла, Дзегонг-ла, старинные поселения Тангри-Дзонг, Шекар-Дзонг, Кампа-дзонг… «Откуда же происходит эта необыкновенная заманчивость путей Азиатских? – напишет позже Рерих. – Горы установились не преграждающими великанами, а зовущими путевыми вехами. Из-за вершин сверкает сияние Гималайского снежного царства. Местные люди, те, которые слышали о чем-то, почтительно указывают на эти сияния. Ведь оно сверкает от труда, из самой башни великого Ригден-Джапо, неустанно трудящегося во благо человечества».

Преодолев последний перевал Сепо-ла, путешественники подошли к Сиккиму и 24 мая вошли в его столицу Гангток. Путь от Улан-Батора до Сиккима по такому маршруту не проходил еще ни один экспедиционный караван.