версия для печати
12

 

В дневниковых записях бесед Е.И. Рерих с Великим Учителем понятие «Новая Страна» имеет три значения: Новый Мир, страна будущего и Новая Россия. Отметим вначале, что в записях широко употребляется и понятие «Новый Мир» в своем прямом значении. Приведем теперь наиболее выразительный пример употребления понятия «Новая Страна» в значении Новый Мир: «Устремимся, – говорит Учитель, – к двум задачам эволюции: первая – построение Новой Страны под звездою Матери Мира; вторая – отношения с дальними мирами. Так и начнем новую жизнь по этому великому пути». Контекст беседы говорит о том, что здесь имеются в виду задачи эволюции Земли и человечества.

В диссертации Росова замысел, подготовка, содержание и исполнение Плана были низведены с космического уровня до геополитического. Соответственно уменьшился масштаб Плана, сузилось и невероятно обеднилось его содержание. Вместо многочисленных названий-определений Плана Росов упоминает только два: Великий или Мировой План, с которым он отождествляет то Священный Союз Востока, то Штаты Азии, то Новую Страну, то Сибирское государство. В первоисточниках такое отождествление отсутствует. Даже полный перечень названий-определений Великого Плана сам по себе ниспровергает его, росовское, понимание, которое в корне отличается от понимания Плана Е.И. Рерих и Н.К. Рерихом.

Прикрываясь измененными цитатами из дневников Рерихов, Росов приписывает им свое понимание Плана, который отождествляется им с идеальным «Сибирским государством», воплотившим чью-то «прекрасную мечту о будущем Азиатской России».

Искажение смысла эволюционного Великого Плана приводит Росова не только к превращению Рериха в амбициозного политика, но и к мысли о том, что данный политик становится агентом советских спецслужб. «Отныне, – утверждает Росов, – для советских представителей в Берлине и московских коммунистов Рерих фигурирует только под именами “Дордже” или “Ак-Дордже”»[5].

Но прежде чем перейти к этому сюжету, необходимо процитировать письма Николая Константиновича, связанные с его Маньчжурской экспедицией и также «не замеченные» Росовым при его осмыслении целей этой экспедиции.

«Газетные инсинуации от Июня месяца, – пишет Рерих, – по существу безосновательны и, должно быть, исходят из неосведомленного и недоброжелательного источника, сильно желающего затруднить и расстроить полевые работы Экспедиции в разгар сезона сбора семян. Я настоятельно опровергаю наличие какой-либо политической деятельности с моей стороны или со стороны других членов Экспедиции. В целом эта “надуманная история” нелепа и показывает абсолютное незнание фактов и местных условий. Мы заняты расследованием этого дела, и, похоже, его источник находится в Шанхае. Г-н Стил, аккредитованный пресс-корреспондент, посещавший Калган в начале Июня, заявил в американской миссионерской службе, что мнения об Экспедиции разделились и что много недоброжелательных слухов было пущено двумя отозванными ботаниками, которые, по его словам, “оставили после себя вредоносный след”. Также мне известно, что многие из работников Консульства были настроены весьма предвзято и потому были склонны верить историям ботаников. Примечательно также, что местная пресса воздерживалась от участия в этом злословии и что большинство статей появилось в американских газетах (“Пекин-Тяньцзин Таймс” перепечатала некоторые истории, но предусмотрительно опустила клеветнические пассажи)»[6].

Истинное положение вещей, о котором сообщал Н.К. Рерих Уоллесу, для министра сельского хозяйства было уже не столь важно, ибо в это время он был занят укреплением своих личных позиций. Сам Н.К. Рерих спустя почти год после указанных событий напишет З.Г. Лихтман (Фосдик): «Помните поуэловские измышления[7] о большом казачьем отряде, снаряженном нами? Ведь такое измышление затрагивает многие страны. И сделано оно с явной вредительской целью, чтобы в некоторых странах создать впечатление о чем-то политическом. Вы ведь знаете, что весь этот огромный казачий отряд был персонифицирован одним стариком поваром. Ведь Фр[ансис] помнит, что именно эти статьи положили начало разрыву бывшего Друга (Г. Уоллеса. – Авт.) с нею и нами»[8]. Росов же трактует действия Уоллеса следующим образом: «Министр изменяет маршрут экспедиции, тем самым расстраивая, как он полагает, намерения отца и сына обосноваться военным лагерем у границ Внутренней Монголии»[9]. Это предположение не имеет под собой никаких оснований, поскольку Уоллес прекрасно был осведомлен о составе экспедиции, ее довольно скудном вооружении и о том, что ее стационарный лагерь находится рядом со столицей Внутренней Монголии Батухалкой. Ни в каких документах конца лета 1935 года не фигурирует намерение Рерихов изменить расположение лагеря.

К сожалению, человеческое сознание настроено таким образом, что чем выше идея, тем легче ее исказить. В 1934–1935 гг. на страницах газет космические построения Нового Мира и Новой Страны были превращены в планы создания на территории Сибири суверенного государства. Эти же идеи муссировались более поздними американскими «исследователями», делающими свои выводы только на материалах клеветнической кампании.

Наш же диссертант упрямо следует этому руслу, спокойно опуская материалы самого Рериха. И в результате такой более чем странной позиции работа Росова превращается, используя слова самого Рериха, в «неосведомленный и недоброжелательный источник». Допустимо ли это в работе, которая претендует быть докторской диссертацией? Уверены, что нет.

Но Росов не ограничивается клеветой на Рериха его американскими «коллегами». Известно, что в последнее время в России вышел ряд клеветнических книг, порочащих чистое и высокое имя нашего великого соотечественника. Среди них особенно выделяются книги О. Шишкина, И. Минутко и А. Первушина. В этих книгах Рерих выступает в качестве советского агента, пытающегося в ходе своих экспедиций военным образом вмешаться в ситуацию на Тибете и других стран Центральной Азии.

Напомним, что в 1996 году в Москве состоялись два судебных процесса по иску Международного Центра Рерихов к газете «Сегодня» и к О. Шишкину, автору клеветнических статей в этой газете, предшествовавших выходу его книги «Битва за Гималаи». Информация, содержащаяся в статьях Шишкина, в судебном порядке была признана не соответствующей действительности. На суде О. Шишкин не смог привести ни одного документального доказательства своих вымыслов о Н.К. Рерихе. Считать, что Росов об этом не знал, не приходится. Все, кто занимались исследованием рериховского наследия, об этом читали и слышали. Несмотря на это, в 2002 г. Росов в своей книге «Николай Рерих: Вестник Звенигорода» повторяет клевету Шишкина почти дословно, то же самое присутствует и в его диссертации. Кстати, следует сказать, что сама книга и ее «идеи», если можно их так определить, получила в публикациях негативную критику. Но на это Росов не обратил особого внимания. Почему? По-видимому, был увлечен своими «новыми» открытиями и готовил существенный вклад в историческую науку. Приведем еще один пример «новизны» росовских измышлений. В статье «Н.К. Рерих. Мощь пещер (1)»[10] Шишкин писал, что Центрально-Азиатская экспедиция Рериха была организована для того, чтобы «спровоцировать религиозную войну» в Тибете между Далай-ламой и Таши-ламой. Эта цель, по мысли Шишкина и «стратегов советской разведки», достигалась в том случае, если «водворение настоятеля Ташилунпо в его обитель могло произойти лишь силовым путем». Теперь В.А. Росов, развивая идею военного похода на Тибет, рассуждает о возможности военных действий в Азии, которые якобы планировали Рерихи, о геополитических стратегиях, в которых должен быть задействован Таши-лама. «Случайно ли Рерих пишет о боевых дружинах лам? – замечает Росов. – Или все-таки в этом есть умысел – намекнуть (выделено нами – Авт.) Советам, что при необходимости объединение Азии может быть достигнуто вооруженным путем…»[11]. «Остается неразрешенным еще один вопрос, касающийся методов борьбы за “Новую Страну”. Мирные они, или это вооруженные завоевания? Возможно, налицо соединение тех и других, некий буддийско-коммунистический синтез…»[12].

Почему и Минутко, и Росов, и другие «исследователи» так упорно возвращаются к идее «военного похода на Тибет»?

О. Шишкин еще в 1994 году в своей статье приводил документ армейской разведки: «Фактически возвращение Панчен-ламы в Тибет <…> возможно, однако, лишь в результате военного похода»[13]. В свое время в геополитических стратегиях советского руководства, действительно, были подобные планы. Но связывать воедино планы советской диверсионной политики против «мирового империализма» и экспедицию Рериха – это уже метод не исторического исследования, а информационной войны.

Сосредоточившись же на этой задаче, В.А. Росов, без всяких на то оснований, видит в экспедициях Рериха исключительно политическую подоплеку и полностью опускает эволюционно-культурную суть рериховских общественных проектов. Более того, выделяя тибетский участок маршрута Центрально-Азиатской экспедиции в качестве главного, Росов упорно называет эту экспедицию «Тибетской».

Кроме этого, Росов, на основании косвенных и далеко не достоверных сведений, выстраивает целый сюжет о Рерихе, якобы возжелавшем стать западным Далай-ламой.

Особенно в этом искусственно созданном (непонятно, из каких побуждений) сюжете ощущается явная путаница в освещении исторических взглядов Рериха и, соответственно, в оценке его деятельности. Примеров подобных «открытий» в работе Росова столь много, что никакой статьи не хватит для их изложения.

Вслед за Шишкиным, Минутко и другими клеветниками Росов пытается необоснованно доказать, что Рерих через сотрудницу нью-йоркского музея З.Г. Лихтман сотрудничал непосредственно с ОГПУ.

В 1993 году руководитель службы Внешней разведки РФ Ю. Кобаладзе официально заявил, что Рерих никогда не был связан с советской разведкой. Отдел рукописей МЦР располагает и другими документами, свидетельствующими, что Рерихи никогда не сотрудничали с ОГПУ. Это было неоднократно доказано на открытых пресс-конференциях. В 2001 году на Международной научно-общественной конференции в МЦР, посвященной защите имени и наследия Рерихов, вновь были представлены все необходимые документы, которые были опубликованы в сборнике материалов конференции, о чем Росов не мог не знать.

В 2001 году МЦР издал сборник архивных документов и статей «Защитим имя и наследие Рерихов», в котором были разоблачены вымыслы Шишкина, Минутко и др. Не заметить этого было нельзя. Но захотеть не заметить – можно, что и произошло с Росовым. Здесь возникает только один вопрос: кто социально опасней – те, кто просто клевещут на великого своего соотечественника в силу собственной духовной и нравственной неполноценности, или тот, кто, подхватив идею клеветников, стремится «канонизировать» ее в своей работе, названной им докторской диссертацией. Полагаем, последний. Первые – невежественные и непорядочные журналисты, сейчас немалое их количество действует в пространстве СМИ, второй – человек вполне грамотный, который сознательно очернил и оклеветал Рериха, оформив все это «научно».

И уровень клеветы на великого человека в докторской диссертации превысил степень журналистских вымыслов и клеветы. Росов приписал Рериху поддержку японского плана завоевания Сибири, в которой Николай Константинович должен был стать «белым царем». Источник этой дурной фантазии мы находим в одном из писем Н.К. Рериха: «Нам стало известно, что в Харбине существует какая-то фотография, изображающая около какого-то сфинкса толстого, бритого, с двойным подбородком человека в масонском одеянии с рукописной надписью: “Император Рерих”… Кому и зачем нужна эта мерзкая провокация, узнать невозможно, но очевидно, что темные силы очень активны»[14].

Комментарии к этому излишни. Но царя Росову показалось мало. Он присвоил Рериху и стремление стать вождем. «А Рерих, – пишет он, – претендовал на роль вождя, объединяющего эмигрантов, белых офицеров и казачество»[15].

В доказательство этого вымысла приводится книга «Напутствие вождю», собранная Е.И. Рерих из текстов Живой Этики. В этой книге вождь предстает как духовный Учитель своего народа, как Водитель-Иерарх и звено в иерархической Цепи, один конец которой находится на Земле, другой – уходит в беспредельные глубины Космоса, к изначальным законам Божественного миропорядка. Эта книга указывала и на те пропасти, в которые суждено было упасть властителю, сбившемуся с духовного пути.

Книга являлась наставлением для будущих земных вождей, которые могли появиться на новых исторических этапах.

Вместе с тем, «Напутствие» стало после «Общины» второй книгой-предупреждением, касающейся проблем современной России.

И еще одна проблема, на которую хотелось обратить внимание, поскольку отношение к ней диссертанта вызывает не только удивление, но и странное чувство брезгливости. Речь идет о крупном предательстве культурной деятельности Рериха, совершенном его ближайшим сотрудником Л. Хоршем, который в нью-йоркском музее вел все экономические дела. В результате мошеннических операций Хорш завладел не только новым зданием нью-йоркского Музея Николая Рериха, но и тем имуществом, которое находилось в нем, в частности, богатейшей коллекцией картин Николая и Святослава Рерихов. Суд, который состоялся в Нью-Йорке по этому поводу, был Рерихами проигран. Рериховская сторона была плохо обеспечена адвокатурой, а американские сотрудники не оказали этой стороне необходимую поддержку. Предательство Хорша нанесло также материальный и моральный ущерб и другим культурным организациям, созданным в Америке Н.К. Рерихом. Росов, пожалуй, впервые в российском рериховедении занял по отношению к предателю в основном оправдательную позицию, объяснив, что причиной предательства Хорша явилась потеря веры в Н.К. Рериха как своего духовного руководителя[16]. Насколько мы понимаем, никакими причинами, даже самыми серьезными, предательство не может быть оправдано. Даже тридцатью сребрениками Иуды. Диссертант довольно подробно выдвигает безосновательные и клеветнические обвинения против Рерихов и как обычно замалчивает позицию самих Рерихов, которая достаточно четко выражена ими в опубликованных МЦР архивных материалах: в трехтомнике «Н.К. Рерих. Листы дневника» (1995–1996) и «Е.И. Рерих. Письма. Т. III и Т. IV» (2001, 2002). В этих источниках подробно описаны и аферы с деньгами, и другие «художества» Хорша.

Исключив из рассмотрения вслед за Живой Этикой переписку, касающуюся этого процесса, статьи Н.К.Рериха по самому острому конфликту в его жизни (всего более 200 документов), Росов фактически лишил Рерихов права на защиту, а себя – возможности объективного освещения фактов.

Материал, с которым приходится работать историку, исследующему биографии Рерихов, чрезвычайно сложный, и ученый должен осознавать огромную ответственность за качество исследования в этой области. Рерихи, и это нам надо знать, – уникальные люди, опередившие в своем мировоззрении и творчестве наше время и обладавшие поистине космическим сознанием. Резкое несоответствие уровня сознания исследователя самим исследуемым есть важнейшая причина некачественной и во многом ошибочной работы В.А. Росова. Данная работа была защищена в Петербургском университете. Диссертационный Совет вынес решение о присвоении Росову степени доктора исторических наук. Мы высказываем сожаление по поводу ситуации, в которую попали три оппонента, выступившие в поддержку диссертации Росова. Все трое не имели отношения к проблемам рериховского наследия, каких-либо публикаций, связанных с вопросами, затронутыми в диссертации, у них также не было. Сама диссертация насчитывает более 400 страниц, что сразу поставило оппонентов, людей занятых, несомненно, в затруднительное положение. Как они выходили из этого положения, нам неизвестно. Есть, правда, выходы из подобных ситуаций. Мы не склонны утверждать, что именно они были использованы данными оппонентами. Однако напомнить о подобном стоит. Чтение толстой диссертации «по диагонали» и выхватывание отдельных, случайно попавших на глаза, проблем. Из всего этого готовится отзыв. Есть и такой – соискатель сам пишет отзыв о своей диссертации, а благодушный оппонент его подписывает.

В последнее время, а об этом уже говорят и пишут, качество защищаемых диссертаций, и особенно в области гуманитарных наук, определенно снизилось, снизилась и требовательность Диссертационных Советов. Диссертационная работа В.А. Росова – яркий пример тому.

 

В. Иванов
доктор исторических наук, профессор,
заведующий кафедрой Отечественной истории
Башкирского государственного
педагогического университета им. М. Акмуллы (г. Уфа)

Ш. Амонашвили
доктор психологических наук, профессор кафедры общей педагогики
Московского городского педагогического университета
академик РАО (г. Москва)

Е. Черноземова
доктор филологических наук,
профессор Московского педагогического
государственного университета (г. Москва)

А. Иванов
доктор философских наук, профессор кафедры философии
Алтайского государственного аграрного университета (г. Барнаул)

Е. Князева
доктор философских наук,
ведущий научный сотрудник Института философии РАН (г. Москва)

И. Герасимова
доктор философских наук, профессор,
ведущий научный сотрудник Института философии РАН (г. Москва)