Выразившие недоверие к решению С.Н. Рериха

ВЫРАЗИВШИЕ НЕДОВЕРИЕ К РЕШЕНИЮ С.Н. РЕРИХА

В каждом культурном строительстве, двигателем которого является выдающаяся личность, или подвижник, всегда существует связующая нить преемственности, разворачивающая свою эволюционную суть на всех уровнях. Те же, кто ввиду печальных особенностей своего сознания, не желал следовать за мудрой мыслью ведущего, действующего в этой цепи преемственности, кто не хотел воспринимать новые возможности, которые давала сама жизнь, кого раздражало любое возвышение над общей массой, – те принадлежали к строителям другого рода. Они возводили свою постройку не в пространстве, не вдаваясь в глубину и не стремясь к вершинам. Они строили на плоскости, создавая своего рода тень настоящей постройки. Причем размер этой тени был прямо пропорционален величине последней; теневики спешили по-своему «прокомментировать» и продублировать, насколько позволяет плоскость, все подробности эволюционного строительства, глубины которого они оказались не в состоянии воспринять. Зависть и корыстный интерес в этом случае явились для них ведущими, хотя внешне позиция именуется независимой и законной. Так складывалась другая «реальность», сложенная на плоскости, и она, по своему подобию, начинала притягивать всех недовольных настоящей постройкой и ее строителями.

А. Юферова: воспоминания «старого рериховца»
или «что-то с памятью моей стало»

«Фрагменты воспоминаний искусствоведа А.А. Юферовой», отвергнутые в свое время прессой, нашли себе место уже в наши дни, в электронном варианте в «милой» компании с другими подобными материалами. Но прежде, чем перейти к «воспоминаниям» Юферовой, сделаем небольшое отступление.

Три года пролежав на дне, эти «воспоминания» были подняты на поверхность «спасателями» из московского издательства «Сфера», разместившими их вместе со своим «Открытым обращением ко всем друзьям и партнерам». Таких обращений в феврале-марте 2002 года руководители «Сферы» выпустили несколько, и все они связаны с оправданием своих незаконных и безнравственных действий относительно самовольной и несвоевременной публикации дневниковых записей Елены Ивановны Рерих.

Кощунство, обернувшееся ужасающим предательством, которое совершила «Сфера» вместе со своим главным вдохновителем – директором Нью-Йоркского Музея Николая Рериха Д. Энтиным – вызвало справедливое возмущение большого числа рериховских организаций и частных лиц, словом всех, кому дорого светлое имя Рерихов. В ответ «Сфера» «выстрелила» клеветническими обращениями с последней надеждой найти хоть какую-то поддержку. Однако те, кто называют себя «по сути рериховской организацией», а сами попирают волю Е.И. Рерих, нарушают распоряжения (относительно записей Елены Ивановны) ее сына и наследника – Святослава Николаевича Рериха, обходят Международный Центр Рерихов (МЦР), держателя всех прав на вышеназванные рукописи, так и не смогли найти никакой поддержки у действительно последователей великой семьи Рерихов. Зато они призвали на помощь мнение тех, кто, так или иначе, недоволен деятельностью МЦР и его руководителем – генеральным директором Музея имени Н.К. Рериха, первым вице-президентом МЦР Людмилой Васильевной Шапошниковой. И это несмотря на то, что Международный Центр осуществляет на практике концепцию, изложенную С.Н. Рерихом, а Л.В. Шапошникова является доверенным лицом Святослава Николаевича и неукоснительно соблюдает оставленные им инструкции. Эти распоряжения касались всего переданного С.Н. Рерихом Международному Центру Рерихов наследия своих родителей.

Очень важно здесь понять роль и значение С.Н. Рериха, последнего из великой семьи. «С.Н. – необыкновенный Человек, – писал в одном из своих писем признанный знаток жизни и творчества семьи Рерихов П.Ф. Беликов. – Нельзя забывать, что он Единственный из Четырех, который остался сейчас на нашем плане. Он один сейчас знает весь пройденный Путь…».¹ И еще: «… Я знаю, какой груз несет сейчас С.Н., сколько он делает для будущего, как закрепляет дело Е.И. и Н.К. на многие годы вперед, как старается продвинуть к выходу труды Ю.Н. Ведь сейчас все сошлось к нему в руки, и нужного направления, кроме него, никто в точности не знает. Каждое умаление в такой ситуации равно предательской подножке…».² Эти строки принадлежат человеку, часто встречавшемуся и хорошо знавшему С.Н. Рериха. Но г-н Энтин думал иначе. Святослав Николаевич, являясь важнейшим звеном в непрекращающейся преемственности от старших Рерихов к созданному им же Международному Центру Рерихов, явно мешал Энтину. В письме к вице-президенту МЦР В.Б. Моргачеву он писал: «Однако, возможна некоторая путаница в связи с волеизъявлениями С.Н. Рериха, которые не всегда были последовательны и ясны. Иногда он заявлял или передавал права, которых на самом деле не имел».³ Энтин попросту споткнулся об эту нить преемственности. Именно, игнорирование воли Святослава Николаевича – это одна из главных особенностей тех, кто развернул кампанию клеветы против МЦР и его руководителя – Доверенного С.Н. Рериха.

«Сфера», осуществляя рассылку по электронным адресам своих лживых Обращений и другого подобного материала, преследовала две цели. Во-первых, любыми способами оправдать свое самоволие и ужасающую безответственность относительно рукописей Е.И. Рерих, а во-вторых, выплеснуть в информационное пространство как можно больше грязи на МЦР, расстроившего коммерческие планы «Сферы» предъявлением своих авторских прав на указанные рукописи. Л.В. Шапошникова, которая никогда не отступала в деле защиты как имени и наследия Рерихов, так и воли С.Н. Рериха, быстро отреагировала на духовный вандализм и незаконные действия «Сферы». Именно это и возмутило зарвавшихся издателей, уж громить так громить – решили они. Однако, в то же время, погромщики не могли не чувствовать, что их еще ранее пошатнувшейся репутации, как «серьезного и профессионального предприятия», пришел конец.

Вопрос профессионализма, вернее его отсутствия у данного издательства в деле работы с рериховской тематикой – это тема особая, которой уже занимаются исследователи. Например, о сомнительности такого издания, как книга «Мои Учителя. Встречи с Рерихами», выпущенной в свет «Сферой» в 1998 году уже писалось на страницах сборника «Защитим имя и наследие Рерихов» (М., 2001). Здесь же мы остановимся не на теме профессионализма, а на некоторых особенностях клеветнической атаки, активно заполняющей пространство Интернета и направленной главным образом на МЦР и Л.В. Шапошникову. Той атаки, где по-военному замаскированы некоторые факты, а другим придано совсем иное звучание, где в единый клубок сплелись ложь и ненависть, сознательная тактика и глубокое непонимание.

Итак, вернемся к А. Юферовой. Ее «воспоминания» четко делятся на два раздела. Первый отобразил процесс накопления, своего рода «собирания камней» и складывания их в определенную постройку. Второй раздел – разбрасывание, вернее прицельное бросание автором воспоминаний этих же камней, взятых из собственной шаткой постройки, в Л.В. Шапошникову. Давайте проследим, чем же пробует оправдать Юферова свое разочарование в Людмиле Васильевне, а заодно вспомним факты, которые по какой-то причине были «забыты» автором «воспоминаний».

Прежде всего, Юферова обвиняет Людмилу Васильевну Шапошникову в грубом поведении и «жестоком, авторитарном стиле руководства». Как пример, приводится уход Р.Б. Рыбакова и «изгнание» С.Ю. Житенева. На этих двух фамилиях, которых Юферова выставила своеобразными жертвами, остановимся подробней.

Р.Б. Рыбаков – заместитель директора Института Востоковедения, был заместителем председателя Советского Фонда Рерихов (СФР, с 1991 года – Международный Центр Рерихов). Уже в начале деятельности Фонда он занял определенную позицию, противоречащую концепции инициатора Центра-Музея им. Н.К. Рериха и Фонда имени Рериха – С.Н. Рериха. Святослав Николаевич считал, что Центр-Музей должен обладать значительной независимостью и очень широким полем деятельности, а общественный Фонд, носящий имя Рериха, должен был взять на себя функцию финансового обеспечения Центра. Рыбаков же настаивал, чтобы Фонд занимался культурными программами и стоял на позиции отказа Музею в его уставном праве быть юридическим лицом. Этому очень противилась и тогдашний председатель ревизионной комиссии А. Юферова, которой в результате Правление выразило недоверие. После этого Рыбаков и покинул СФР. Но, добровольно оставив пост, неудовлетворенный Рыбаков не успокоился.

В 1993 году против Международного Центра Рерихов была развернута кампания по огосударствлению общественного Музея имени Н.К. Рериха. Заметную роль здесь сыграла известная своими махинациями бывшая секретарша С.Н. Рериха Мэри Пунача, гражданка Индии, находящаяся ныне под следствием. Именно с ее помощью были доставлены в Москву поддельная телеграмма и письмо якобы от вдовы С.Н. Рериха (ушедшего из жизни в январе 1993 года). Эти бумаги были проникнуты одним смыслом, который заключался в том, чтобы отобрать наследие Рерихов у общественной организации – Международного Центра Рерихов и на этой основе создать музей государственный. Об истории с поддельной телеграммой (от 25.06.1993) и письмом, которое иногда тоже называют телеграммой (от 03.10.1993) на имя Президента РФ не раз писалось. Вот в этой истории и отметился Рыбаков. Именно он отправил письмо в Бангалор, где проживал С.Н. Рерих. «Содержание письма неизвестно, зато известен ответ, который 12.05.1993 г. написала из Бангалора небезызвестная Мэри Пунача. Она просила узнать, как работает «Фонд Рериха». И ставила условие: если Шапошникова не отчитается перед Девикой Рани о результатах работы, та заберет все вещи и откроет большой Центр в Индии. Это письмо через месяц Р. Рыбаков прочитает во время выступления по каналу «Радио России». В тот же день в Музее Востока пройдет пресс-конференция, где руководство этого учреждения официально объявит о намерении создать государственный музей Н.К. Рериха…».⁴

В упомянутом эфире участвовало еще два человека – Н.М. Сазанова – преподаватель Института стран Азии и Африки и О.В. Румянцева – сотрудник Музея Востока. Н.М. Сазанова, говоря об идее государственного музея Рериха, заявила, что «это все было разработано с его [С.Н. Рериха – В.С.] одобрением и по его подсказке».⁵

Р.Б. Рыбаков, конечно, знал концепцию С.Н. Рериха, поэтому он не мог не знать, что заявление Сазановой является клеветническим. С.Н. Рерих же опровергнуть эту ложь не мог, т.к. передача звучала в эфире спустя полгода после его ухода. К этому добавим, что вышеназванное поддельное письмо от 03.10.1993 г. принес в аппарат Правительства РФ именно Р.Б. Рыбаков. В этом письме Девика Рани, которая в то время потеряла всякую подвижность и лежала в беспамятстве, якобы решила «чтобы все картины, архивы и личные вещи, переданные Святославом Н. Рерихом бывшему Советскому фонду Рерихов, были на тех же условиях переданы Государственному музею Рерихов и оставались там – при условии, что между датой отправки письма и датой объявления о создании вышеназванного музея пройдет не более двух месяцев. В противном случае я вынуждена буду принять соответствующие юридические меры. Я готова прибыть в Москву сама или направить своего специального представителя, чтобы сверить наличие всех архивов с полной описью переданного, хранящейся в нашей семье».⁶ Так за Девику Рани распорядилась чья-то злая воля. Но тот, кто это написал, забыл, что индийская женщина никогда не нарушит волю своего покойного мужа.

Вторая фигура – это С.Ю. Житенев, который согласно воспоминаниям «был изгнан». Житенев, как и Рыбаков, занимал в СФР пост одного из трех заместителей Председателя. Здесь также «воспоминания» изобилуют провалами. Скажем сразу, что С.Ю. Житенева выгнала не Людмила Васильевна, а он был выведен из Правления и освобожден от административных обязанностей самим Правлением СФР по факту махинаций с финансами Фонда. Без утверждения на Правлении Житенев раздавал деньги различным коммерческим организациям в виде уставного капитала. К тому же он подобрал аппарат, ведший довольно странный для культурной организации образ жизни с девочками и пьянками, а также с разбазариванием денег Фонда. Все это и послужило причиной его увольнения. В апреле 1992 года С.Н. Рерих в своем письме официально заявил: «… Сергей Житенев, который был заместителем Председателя Фонда Рерихов, Москва, более не связан с Международным Центром Рерихов, Москва, и не имеет отношения к наследию Семьи Рерихов.

В связи с этим я уполномачиваю мадам Людмилу Васильевну Шапошникову решать все вопросы, касающиеся наследия моей семьи.

Если кто-либо будет иметь дело с господином Сергеем Житеневым в отношении моего наследия, сделает это на свой страх и риск».⁷

Добавим, что для Житенева могло все окончиться гораздо хуже, чем просто увольнение. Здесь на теме «изгнанников» мы поставим точку, так как сказанного вполне достаточно, чтобы оценить уровень правдивости автора «воспоминаний» (вернее степень ее лжи) в отношении Л.В. Шапошниковой.

Необоснованным обвинением также является и то, что Людмила Васильевна, якобы разогнав Фонд, «самовольно через некоторое время зарегистрировала новую организацию – МЦР». После распада в 1991 году Советского Союза СФР по инициативе С.Н. Рериха был переименован в Международный Центр Рерихов, на что есть соответствующие документы. Как видно, в который уже раз А. Юферову подводит память, и ее воспоминания явно расходятся с тем, что было на самом деле, причем неким рубежом в этом расхождении постоянно стоит фигура С.Н. Рериха, его мысли, концепции и конкретные дела.

Кроме того, воспоминания А. Юферовой с одной стороны сжаты и лаконичны, зато другая их сторона клеветнически раздута в виде безобразных обвинений в адрес Л.В. Шапошниковой, человека, выбранного самим С.Н. Рерихом своим доверенным лицом и, собственно, благодаря которой осуществлен замысел Святослава Николаевича по созданию уникального Международного Центра-Музея им. Н.К. Рериха. В своем «Обращении к рериховским обществам России и других независимых государств» Святослав Николаевич писал: «Подтверждаю полномочия вице-президента и директора Музея им. Н.К. Рериха Людмилы Васильевны Шапошниковой. Прошу во всех необходимых случаях советоваться с ней. Меня беспокоят попытки некоторых лиц, без всяких на то оснований, подвергнуть сомнению ее деятельность и тем самым выразить недоверие к моему решению.

Людмила Васильевна остается по-прежнему моим доверенным лицом, и прошу вас всех это учитывать. Нежелание считаться с ее мнением привело к самовольной и несвоевременной публикации таких работ, как «Надземное» и «Напутствие вождю». Такая самовольная издательская деятельность вызывает во мне глубокую тревогу. Время публикации ряда работ, к которым были причастны мои родители Елена Ивановна и Николай Константинович Рерихи, еще не пришло. Когда настанет срок, вам будет об этом сообщено.

Также должен отметить, что Людмила Васильевна строго выполняет мои инструкции по использованию и хранению архива моих родителей. Любые другие предложения в этом отношении для меня, как для наследника и дарителя, являются неприемлемыми».⁸

Эти слова С.Н. Рерих написал незадолго до своего ухода, и они звучат для нас как завещание. Однако есть люди, считающие иначе, им Святослав Николаевич мешал, как при жизни, так мешает и после своего ухода. Следовательно, многим не по душе и Л.В. Шапошникова, строго исполняющая инструкции последнего представителя великой семьи Рерихов.

Неудивительно, что информация А. Юферовой была взята издательством «Сфера» на вооружение, так как звучащие там нотки относительно директора Музея имени Н.К. Рериха уж очень созвучны обвинительной лжи разъяренных руководителей издательства, стремящихся «навесить» на Л.В. Шапошникову ярлык «самовластного хозяина» МЦР и тотального контролера рериховской деятельности. Пытаясь оправдать свое преступление «Сфера» создает образ врага и начинает с ним яро сражаться. Им совершенно не нужны правдивые факты. Им нужен тот, на кого они могут излить свою ненависть за то, что он посмел поставить преграду в том своеволии и беспределе, который устроило издательство «Сфера» вместе с Д. Энтиным относительно манускриптов Е.И. Рерих.

В своем открытом обращении от 26.02.2002 издательство «Сфера» идет на оголтелую клевету и подмену фактов, обвиняя во всех грехах МЦР и Л.В. Шапошникову. Чего стоит одно только заявление о деятельности МЦР, как «многолетней, скандальной, агрессивной и авторитарной», и это – об организации, ставшей гордостью русской культуры и получившей большое международное признание! Огромное признание в культурной и научной среде получила и сама Людмила Васильевна Шапошникова. Известный ученый и путешественник, общественный деятель и литератор, она обессмертила свое имя глубокими научными исследованиями жизни и творчества семьи Рерихов, своими путешествиями по странам Востока и собранным научным материалом в малодоступных уголках Внутренней Азии. А в начале 90-х годов благодаря ее усилиям и мужеству, был создан (без копейки государственных денег) удивительный по красоте и содержанию Музей имени Н.К. Рериха. Это тот самый Музей, о котором мечтал С.Н. Рерих и для которого он передал хранившееся у него наследие родителей. Огромный вклад Л.В. Шапошниковой в науку и дело защиты культуры был отмечен многочисленными наградами, в том числе почетным званием и знаком «Рыцарь науки и искусств». Людмиле Васильевне присвоили звание академика три российских академии, а ее имя носит одна из малых планет Солнечной системы.

Но все это нисколько не мешает «Сфере» рассылать по рериховским организациям пакет клеветнических материалов, которому издательство дало название «как можно более полный пакет документов». Этот «черный» пакет содержал еще один «шедевр»…

Театр одного актера

Старатели из «Сферы» продолжали накапливать, как они надеялись, «спасительный» для их положения материал. Теперь им нужно было «свидетельство» многолетнего почитателя Рерихов, который, наконец, расскажет всю «правду» якобы обманутой общественности. И такой материал нашелся. Им оказалось «Несостоявшееся интервью» Ольги Владимировны Румянцевой, сотрудника Музея Востока. Но, чтобы лучше понять ситуацию, необходимо назвать два немаловажных факта из рабочей биографии другого человека – генерального директора Государственного музея Востока В.А. Набатчикова, в чьем подчинении усердно трудится О.В. Румянцева.

Как уже отмечалось, в январе 1993 года ушел из жизни С.Н. Рерих. Почти сразу, в феврале, Музей Востока выпускает протокол № 2 заседания Фондовой комиссии (от 10.02.1993), по которому, грубо нарушая порядок постановки предметов на постоянный учет, 288 картин Н.К. Рериха и С.Н. Рериха ставились в Музей Востока на постоянное хранение. Это те самые картины, которые Святослав Николаевич передал согласно документам в марте 1990 года Советскому Фонду Рерихов вместе с остальным наследием семьи. Однако Набатчикова не интересовали ни эти документы, ни всегда священная посмертная воля дарителя, ни законные права на картины Международного Центра Рерихов (явившегося правопреемником СФР). В защиту прав МЦР на 288 картин в феврале 2000 года поднимется культурная общественность многих стран, начнется международная культурная акция «Набат Совести». Но это будет потом.

А пока тот же Набатчиков, снова игнорируя нравственные и правовые нормы, делает следующий шаг: в апреле 1993 года он просит в письме (за № 272- 1/3) вице-премьера Правительства РФ О.И. Лобова «помочь в передаче наследия Рерихов и “Усадьбы Лопухиных” Государственному музею Востока в бессрочное и безвозмездное пользование».⁹ Вот – это Набатчиков, заслуженный деятель культуры РФ, академик, доктор философских наук. Что ж, как видно, в наше непростое время бывает и такое…

Далее, в июне и октябре 1993 года возникают сфабрикованные телеграмма и письмо якобы от вдовы С.Н. Рериха – Девики Рани, о которых упоминалось выше. Именно фальшивое послание якобы от Девики Рани легло в основу вышедшего 4 ноября 1993 года Постановления Правительства РФ № 1121 «О создании Государственного музея Н.К. Рериха» за подписью В.С. Черномырдина. Этому помогла клеветническая кампания, в которой участвовали уже известные нам М. Пунача, Р.Б. Рыбаков, Н.М. Сазанова, и, конечно, О.В. Румянцева.

Так наворачивался ком событий, связанных со свертыванием созданного С.Н. Рерихом общественного Центра-Музея имени Н.К. Рериха. И уже тогда О. Румянцева выступила на стороне тех сил, которые пытались разрушить общественный музей и создать государственный. Однако у них ничего не вышло, поэтому Румянцева и ставит с досадой подзаголовком своего «Несостоявшегося интервью» слова: «(к открытию общественного музея имени Н.К. Рериха в не принадлежащем ему здании)». Увы, госпожа Румянцева, несмотря ни на что, именно в законно принадлежащей Международному Центру Рерихов «Усадьбе Лопухиных» и состоялось открытие Музея имени Н.К. Рериха в октябре 1997 года. Высший арбитражный суд, в котором МЦР оспорил правомерность вышеназванного Постановления № 1121, был, как известно, выигран МЦР (март 1995 года). На основе решения суда были закреплены права МЦР на аренду «Усадьбы Лопухиных», о чем свидетельствует Постановление Московского Правительства (от 03.10.1995, № 812) за подписью Ю.М. Лужкова, о чем Румянцева не может не знать. Но мало того, она упорно рисует нам обратную картину: «МЦР начал судебную тяжбу, которая вылилась в пять судов-рассмотрений (первый, третий и последний – в нашу пользу)». Ясно описал сложившуюся ситуацию академик Д.С. Лихачев, один из самых уважаемых культурных деятелей России, человек предельно честный и всеми уважаемый: «После того, как МЦР на уровне Высшего арбитражного суда России на третьем его заседании (1.03. 1995 г.) добился отмены пунктов постановления правительства, касающихся усадьбы Лопухиных, с формулировкой – решение окончательное и обжалованию не подлежит, правительственная сторона вышла на председателя Высшего арбитражного суда В.Ф. Яковлева, с помощью прямого нажима вынудила его собрать заседание президиума (14.11.95 г.) и вопреки нормам закона вернуться к первому решению, согласно которому МЦР было отказано в иске. <…>

Нарушается не только воля дарителя наследия, но и неотмененное постановление предыдущего правительства, а также решение правительства Москвы, которое в октябре 1995 года заключило с МЦР арендный договор на усадьбу Лопухиных сроком на 49 лет.

Недопустимо, чтобы корыстные интересы отдельных чиновников или их политические амбиции были причиной для спекуляций культурным достоянием мирового значения. Воистину пророческими были слова Н.К. Рериха о том, что главным испытанием человечеству будет испытание восприятием культуры».¹⁰

Итак, ложь в «Несостоявшемся интервью» пошла с первых же его слов. Но для того, чтобы, как говорится, излить все, что на душе скопилось, Румянцева, как она сама призналась «решилась на беспрецедентный шаг». Получилось что-то вреде театра одного актера с автором текста и постановщиком трагикомедии в одном и том же лице. Это лицо, надевшее маску (что необходимо для любой постановки) румяной добродетели, сочинило ответы «на вопросы Воображаемого Корреспондента, который будто бы пришел в Государственный музей Востока и оказался бы честным человеком». «Не менее честная» Румянцева признается: «Честно скажу, некоторые приходили ко мне в мемориальный кабинет Н.К. Рериха в Государственный музей Востока (кабинет при музее существует уже почти двадцать лет) и после многочасовой беседы с документами на столе уходили потрясенные, но никто из них не решился выступить с той правдой, которую услышали и записали на диктофон». Вот что, оказывается, происходит в мемориальном кабинете Н.К. Рериха в Государственном музее Востока. А думалось, что там о Рерихе рассказывают… Должно быть, душно Н.К. Рериху в таком кабинете, зато привольно и свободно его заведующей.

Однако, что же происходит на сцене? О. Румянцева, ведя сама с собой беседу, ставит определенную задачу (это видно из текста): во-первых, показать, что С.Н. Рерих поддержал проекты Музея Востока (например, якобы имевшие место его хлопоты по созданию Музея Н. Рериха – филиала Музея Востока»), а значит и все действия автора «интервью»; во-вторых, на этом контрасте показать какой-то совершенно другой образ Л.В. Шапошниковой. Румянцева, идя в ногу с методами «Сферы», создает образ врага, мешающего «честной» работе Государственного музея Востока и оказывающего какое-то магическое воздействие на С.Н. Рериха. Автор «интервью» рисует перед нами мрачные картины, напоминающие некоторые сюжеты из истории, когда правящая группировка обступает правителя, держит его в изоляции, при этом обрабатывая его соответствующим образом, чтобы в конце концов добиться своих корыстных целей. Такую незавидную роль режиссер-Румянцева отвела в своей постановке Л.В. Шапошниковой. В ее же уста Румянцева вложила слова угрозы в сторону жены Святослава Николаевича – Девики Рани. Это для пущей убедительности образа. Так было нужно для задуманного представления, автор которого, как помнится, нас двусмысленно предупредила: «я решилась на беспрецедентный шаг».

Реальность, хорошо известная многим, была другой. От своей первой встречи с С.Н. Рерихом в конце 60-х годов Л.В. Шапошникова до самого ухода Святослава Николаевича была ему и его жене добрым другом более двадцати лет. С.Н. Рерих познакомил Людмилу Васильевну с книгами Живой Этики, а также с остальным многогранным наследием семьи; передано было многое: и мудрые советы, и огромная ответственность за вверенное наследие семьи, и свое благословение на дальнейший труд по продолжению дела Рерихов и воплощению их заветов. « Людмила Васильевна остается по-прежнему моим доверенным лицом, и прошу вас всех это учитывать»¹¹, – написал С.Н. Рерих менее чем за год до своего ухода. Понимает ли Румянцева, что такое быть Доверенным лицом, тем белее С.Н. Рериха – наследника Е.И. Рерих и Н.К. Рериха? Осознает ли она, чем руководствовался в любом своем решении либо заявлении Святослав Николаевич Рерих? Видно, что нет, а может просто не хочет. Иначе темные закоулки ее хитрого сознания не создали бы таких лживых образов Л.В. Шапошниковой и С.Н. Рериха. Но так требовал сценарий и недобрая воля его создателя.

Первым делом О.В. Румянцева заявила о том, что 288 картин Рерихов (по Румянцевой их почему-то 282) С.Н. Рерих «хотел включить в галерею» затевавшегося «большого музея Н. Рериха (филиала ГМВ)». А далее, нимало не краснея, она продолжает: «С 1984 г. эти картины (по согласованию с С.Н. Рерихом) были в распоряжении нашего музея». Любое согласование, как известно, подкрепляется документами, тем более, если речь идет о почти трех сотнях подлинных картин. Таких документов в Музее Востока попросту нет. Что же касается позиции Святослава Николаевича, то он серьезно забеспокоился, когда данная коллекция оказалась в «распоряжении» ГМВ. А позже появится и документ из Минкультуры СССР: приказ № 234 от 30.05.1989, по которому картины официально передавались на временное хранение в Музей Востока. Это делалось без согласования с С.Н. Рерихом, владельцем коллекции. Реакцией на этот приказ и явилось письмо Святослава Николаевича Рериха от 03.07.1989, которое было озаглавлено «Медлить нельзя!» и которое он срочно направил в Москву. В этом письме, с которого и начинался нынешний Центр-Музей им. Н.К. Рериха в Москве, С.Н. Рерих ставил четкие ориентиры для создания независимой общественной организации: «… подчинение центра Министерству культуры, а тем более Музею искусства народов Востока повело бы к неоправданному, на мой взгляд, заведомому сужению задач и возможностей Центра. Центр должен, по-моему, обладать значительной независимостью, гибкостью, возможностью функционировать поверх ведомственных барьеров, используя новые, нетрадиционные подходы, напрямую выходя на международное сообщество. Центр – это порождение нового времени, новых задач ...

Суть концепции центра-музея в том, что наиболее оптимальное его функционирование может быть в статусе общественной организации...».¹²

Уж воистину, как писал Н.К. Рерих: «не стал бы строитель пути складывать памятные столбы, если бы в сердце своем не знал, куда должен вести путь этот».¹³

Весной 1990 года, как уже было сказано, С.Н. Рерих включил 288 картин в Дарственную, по которой принадлежавшее ему наследие родителей он передал Советскому Фонду Рерихов (ныне – Международный Центр Рерихов). Однако, в Музее Востока ставили свои вехи.

Незаконное удержание 288 картин О.В. Румянцева называет «государственной заботой», «охраной» и очень удивляется: почему «такая армия защитников Рериха спасает его наследие» от такой опеки. Как известно. Эта «охрана» и «забота» уже имеют результат: полотен уже не 288, как значится в Дарственной Святослава Николаевича, а 282, как отмечается в письмах из Минкультуры. Интересно, а сколько их в Музее Востока на сегодняшний день?

На поставленный себе же вопрос: «почему до сих пор ваш музей не вступил в полемику с Л.В.Ш[апошниковой]?» О.В. Румянцева тут же отпарировала, выставив две поистине смешные причины. Первая – этому не быть в силу большой интеллигентности В.А. Набатчикова. Неужели? Уж очень-то превратно понимается интеллигентность. Здесь сразу вспоминается образ «голубого воришки» из «Двенадцати стульев»: краснеет, но все одно тащит. Второе – это то, что оказывается у другой стороны (намек на Людмилу Васильевну) отсутствуют честь и честность. Заметим, что эту новость нам сообщает сам «оплот честности» – г-жа Румянцева. Факты – дело упорное и работают они против вас, Ольга Владимировна.

То, что состоялся Музей имени Н.К. Рериха не как филиал ГМВ, О.В. Румянцева ставит в вину Л.В. Шапошниковой. Именно в этой части «постановки» возникает румянцевский образ Людмилы Васильевны, странным образом влияющий на С.Н. Рериха. Оказывается автор интервью так и не поняла, почему вдруг был создан общественный Музей имени Н.К. Рериха, когда она планировала другой исход. Причем С.Н. Рерих у нее здесь не в счет. Вся же причина в том, что Людмила Васильевна будто бы ввела С.Н. Рериха «в заблуждение», представив перед ним Музей Востока в нехорошем свете. Но здесь Румянцева сама попала в собственные сети, уготованные ею для Людмилы Васильевны. Автор «Несостоявшегося интервью» упоминает постановление Совета Министров СССР, разрушившее планы ГМВ о филиале. Речь идет о вышедшем в ноябре 1989 года Постановлении по общественному музею Н.К. Рериха и Советскому Фонду Рерихов. Как пишет Румянцева «душой этого Постановления была Людмила Васильевна Шапошникова». Заметим, что этот документ вышел спустя 4 месяца после письма С.Н. Рериха («Медлить нельзя!» от 03.07.1989), в котором он и поставил вопрос о создании общественного музея. Но Румянцева, много раз задавая себе вопрос: почему Л.В. Шапошникова «так поступила?», так оказывается ничего и не поняла. И это даже при том, что она все же указывает в своем «интервью», что Л.В. Шапошникова «ссылалась на Святослава Николаевича Рериха», далее уточняя, что речь идет о письме С.Н. Рериха «Медлить нельзя!».

А вот здесь самое интересное. Тут же Румянцева (в лице воображаемого корреспондента) вопрошает: почему же С.Н. Рерих вдруг отвернулся от Музея Востока? И вот ее же ответ. Оказывается весной 1990 года, «по рассказу очевидца», будучи в Индии, Л.В. Шапошникова сказала Святославу Николаевичу «что в музее очень плохо относятся к философскому наследию Николая Константиновича и Елены Ивановны. Кроме того, якобы экспозиция Рериха в музее снята, а мемориальный кабинет – закрыт!». Продолжим логику повествования. С.Н. Рерих в своем официальном решении в 1989 году в пользу общественного Музея имени Н.К. Рериха (следствием чего явилось Постановление Совмина) якобы основывался, как утверждает наша «актриса», на информации о ГМВ, которую предоставила ему Л.В. Шапошникова весной 1990 года, то есть более чем полгода спустя! Как же так, Ольга Владимировна? Как-то странно у вас сдвинулось время. Однако, в таком яром «переосмыслении» действительных фактов чего только не придет в голову.

Обратим также внимание на то, что не письмо-концепция Святослава Николаевича Рериха расставило у Румянцевой все по местам, а рассказ какого-то загадочного очевидца, которого она пожелала оставить инкогнито.

Далее, якобы по словам Житенева, которому Румянцева отвела в своем сценарии роль «второго душеприказчика» С.Н. Рериха, Святослав Николаевич «не хотел видеть Л[юдмилу] В[асильевну] – и Житеневу приходилось исполнять роль “челнока”» между С.Н. Рерихом и Л.В. Шапошниковой. Опять нескладность, Ольга Владимировна. Ведь по вашему сценарию Святослав Николаевич обещал передать 288 картин ГМВ, а потом вдруг, как вы же с досадой пишете, в 1990 году передает все наследие, включая и эти картины, Советскому Фонду Рерихов. Причем по вашим же словам привозит это наследие и документы из Индии именно Л.В. Шапошникова. Как же при таком отношении к Людмиле Васильевне С.Н. Рерих принял такое решение? Может «связной» Житенев добросовестно исполнил свою роль? Вряд ли, так как роль «челнока» Житенев исполнял не в Бангалоре, а всего лишь в румянцевском сценарии.

Далее оказывается (все по тому же сценарию Румянцевой), что Л.В. Шапошникову «для такой ответственной миссии» выбрал С.Н. Рерих не сам, а ему подсказал Р.Б. Рыбаков. Да, здесь наш режиссер что называется и глазом не моргнул. Ведь многим известен текст письма Святослава Николаевича «Медлить нельзя!», в котором он, обращаясь как раз к Р.Б. Рыбакову, изложил свою концепцию Центра-Музея Н.К. Рериха. Именно в этом письме С.Н. Рерих написал следующие слова: «Вы спрашивали мое мнение о возможном руководителе центра. Я со своей стороны не вижу лучшей кандидатуры, чем Людмила Васильевна Шапошникова, индолог и писатель, человек деловой, давно занимающийся этими проблемами и мне лично давно и хорошо известный».¹⁴ Кроме того, всем известны приведенные выше строки из «Обращения» С.Н. Рериха, где ясно говорится о единственном доверенном лице Святослава Николаевича – Л.В. Шапошниковой.

Но что Румянцевой до существующих писем и распоряжений С.Н. Рериха. У нее свои писания, в которых она идет все дальше по избранному ею же пути. Передача Святославом Николаевичем наследия своих родителей Советскому Фонду Рерихов согласно составленному им же документу («Архив и наследство Рериха для Советского Фонда Рерихов в Москве» от 19.03.1990) у Румянцевой названа «вывозом Шапошниковой картин и архивов из Индии». «Это была почти трагедия», – заявляет Румянцева от имени «окружения С.Н. Рериха в Бангалоре». Рассказал же нашей «актрисе» об этом ни кто иной как пресловутый «борец за спасение планеты от темных предателей» М. Лунев: «Я получила открытку от незнакомого мне тогда Михаила Лунева». С чем вас, Ольга Владимировна, и поздравляем. Это знакомство будет для вас полезным: ведь столько грязи, сколько вылил на Л.В. Шапошникову Лунев, не лил еще никто. «Спаситель планеты» М.С. Лунев в своей газете «Воин Света» даже завел страничку под названием «Вольер для темных». Туда сей «великий судья» определял всех, кто по его мнению не подходит для обновленного и им же спасенного мира. Как правило, это те, кто не разделяет его идеи. Конечно же, там оказалась Л.В. Шапошникова, а вместе с ней и целый ряд прогрессивных деятелей рериховского движения.

За неимением настоящих свидетелей О.В. Румянцева и собирает компанию таких клеветников, как Лунев, пытаясь придать своей постановке убедительный вид. Однако получается наоборот: команда Румянцевой – это люди, как правило, поправшие волю С.Н. Рериха, полные личных амбиций и готовые на любой шаг против МЦР и его руководителя. Они готовы извратить любой факт лишь бы заявить о себе, как об истинных последователях Рерихов и хранителях их наследия, прикрывая за всем этим свои корыстные интересы и противозаконные действия.

Даже негативное мнение общественности относительно действий Музея Востока и некоторых государственных чиновников Румянцева относит на счет «массированной ложной пресс-атаки». А как же сотни возмущенных писем, протестов, подписных листов и обращений от общественности многих стран, включая выдающиеся имена из сферы науки и культуры по поводу незаконного присвоения 288 картин Рерихов Государственным музеем Востока?! А многочисленные протесты относительно несправедливого и скороспелого Постановления Правительства РФ № 1121 «О создании Государственного музея Н.К. Рериха» на правах филиала ГМВ? У Международного Центра Рерихов попросту отбирали «Усадьбу Лопухиных», которую для МЦР (тогда – СФР) выбрал сам С.Н. Рерих по согласованию с Правительством. Все это, г-жа Румянцева, не пресс-атака, а конкретные дела руководства Государственного музея Востока и Минкульта РФ, которые и вызвали это самое негативное мнение! Кстати, в поддержку МЦР неоднократно выступал и академик РАН, почетный член Исполкома Международной Лиги Защиты Культуры, Почетный гражданин Санкт-Петербурга Д.С. Лихачев.Выражая свой протест против принятия вышеназванного Постановления № 1121, Дмитрий Сергеевич в письме Президенту РФ Б.Н. Ельцину отмечал: «Считаю несостоятельными посягательства Министерства Культуры или других ведомств и организаций на законные права Международного Центра Рерихов, ведущего очень необходимую многим странам культурно-просветительскую и научную работу. <…> Нельзя допустить, чтобы нарушение воли С.Н. Рериха, провоцируемое определенными кругами России и Индии, привело к трагическим необратимым последствиям для мировой культуры».¹⁵

Однако Румянцева признается: «Мотивы позиции Д.С. Лихачева, которого я очень уважаю, мне совершенно не ясны». Что ж тут не ясного О.В. Румянцевой? «Обращаюсь к Вам снова с просьбой, – пишет опять Дмитрий Сергеевич Президенту Б. Ельцину, – оградить Международный Центр Рерихов (неправительственную организацию при ООН) от очередных посягательств на “Усадьбу Лопухиных” <…>, переданную ему в долгосрочную аренду на основании постановления Правительства Москвы № 812 от 03.10.95 г. Более того, целесообразно на Федеральном уровне подтвердить это постановление, чтобы и впредь в ведомственных кабинетах разного уровня не возникало искушений учреждать Государственный Музей Н.К. Рериха – филиала Музея искусств народов Востока, посредством разрушения хорошего Общественного Музея Н.К. Рериха и Культурного Центра, созданных Международным Центром Рерихов, просветительская деятельность которого воодушевляет сотни культурных организаций в России и далеко за ее пределами».¹⁶ Или может не ясна причина выступления Д.С. Лихачева в защиту законных прав МЦР на 288 полотен? (Письмо из Международной Лиги Защиты Культуры за подписью Д.С. Лихачева министру культуры РФ В.К. Егорову от 24.02.1999). Румянцева никак не может понять: как это уважаемый ею Дмитрий Сергеевич Лихачев решил раздать имущество ГМВ – именно на это она намекает в своем «интервью» (!), так своеобразно представляя ситуацию с незаконно удерживаемой в ее музее коллекцией картин.

Кроме того, О. Румянцева рисует нам образ Д.С. Лихачева – ярого защитника только государственной формы музейного дела. Глядя уже в который раз действительным фактам в лицо, можно отметить обратное. Об этом говорит приписка Дмитрия Сергеевича, сделанная его собственной рукой в письме к Президенту Б.Н. Ельцину: «Я глубоко убежден: культура должна быть в общественном ведении в первую очередь и во вторую уже – в ведении государства. Не следует разрушать общественную инициативу Фонда Рерихов».¹⁷ Эти же слова академик Лихачев повторил в своем письме к мэру Москвы Ю.М. Лужкову (письмо от 17.07.1997). Нагромождение лжи Румянцевой уже столь велико, что она сама в ней путается. Но сценарий «Несостоявшегося интервью» она все же решила прокрутить до конца. Уж воистину, страна должна знать своих героев, лживых и настоящих.

Кажется, уже исчерпав весь свой клеветнический запас, О. Румянцева все же решает открыть новую страницу своего сценария и выплеснуть на нее свежую порцию словоблудия. Объект нападок прежний – Л.В. Шапошникова, которую в этот раз она обвинила в том, что «Л.В. Ш[апошникова], войдя в доверие к К. Кэмпбелл-Стиббе, склонила ее к тому, чтобы все, что она передала ГМВ, было передано СФР. <…> Последовали телеграммы К. Кэмпбелл-Стиббе на имя Министра культуры Н. Губенко, директора ГМВ и в другие инстанции. Кэтрин затребовала немедленно передать ей списки всего, что она подарила ГМВ». Не имея никаких доказательств для своей версии, Румянцева решила «зацепиться» за письмо К. Кэмпбелл на имя Министра культуры СССР Губенко Н.Н. от 06.05.1991. Но, как оказалось, это письмо имело совсем другой смысл. Приведем его полностью. «Вы, возможно знаете, – пишет Кэтрин, – что несколько лет назад я подарила мою коллекцию картин Николая Рериха русскому народу. Ко мне был послан м-р Г. Попов, чтобы взять эту коллекцию и отвезти ее в Москву. Кроме картин м-р Попов увез также предметы искусства, архивные материалы, а также личные вещи семьи Рерихов. Но перед отъездом он не дал мне никакого заверенного списка того, что он увез с собой.

Я была бы весьма благодарна Вам, если бы вы помогли мне получить этот список, включая картины, увезенные вашим сотрудником Поповым.

Надеюсь получить Ваш ответ скоро и вместе с заверенным (подписанным) списком».¹⁸

Копии этого письма были также посланы зав. отделом искусств Г. Попову, директору Музея Востока В.А. Набатчикову и президенту Советского Фонда Рерихов В.Я. Лакшину. Из письма видно, что К. Кэмпбелл просто хотела получить список того, что она передала в дар. Но Румянцева свое дело знает…

И последнее. Это то, что постановщик данного спектакля держит, видно, за козырную карту. А именно, О. Румянцева утверждает следующее: «И хотя в Уставе МЦР в первом пункте было написано, что МЦР является правопреемником СФР, по разъяснению заместителя министра юстиции это не было юридическим фактом. Таким образом все документы-дарственные уже не имеют никакого отношения к Международному Центру Рериха». Это старая песня, которую постоянно «напевают» в Музее Востока. Факты говорят о другом.

Дело в том, что Министерство юстиции РФ по закону вообще не правомочно устанавливать правопреемственность. Поэтому распоряжением заместителя Министра юстиции РФ от 01.02.1993 в п. I.I Устава МЦР и была убрана запись о правопреемстве. Как указывает в своем разъяснительном письме в адрес МЦР заместитель Министра юстиции РФ Г.Г. Черемных (от 23.03.93 № 13-324/0) «это требование имеет общий характер и относится ко всем общественным объединениям, уставы которых регистрируются органами юстиции». Румянцева, как мы видели, совершенно извратила данный факт. Вот что далее пишет заместитель Министра в этом же разъяснительном письме: «Указанное распоряжение ни в коей мере не связано с решением вопроса о правопреемстве и праве собственности Международного Центра Рерихов на имущество бывшего Советского фонда Рерихов и не ограничивает правоспособности Центра, как юридического лица, устав которого зарегистрирован в Минюсте.

Имеющиеся в Министерстве юстиции учредительные документы по регистрации Международного Центра Рерихов подтверждают факт создания указанного Центра на основе Советского фонда Рерихов путем преобразования последнего по инициативе дарителя С.Н. Рериха в Международный Центр, что является определяющим при установлении правопреемства».¹⁹

Так же приведем следующее письмо С.Н. Рериха (от 22.10.1992): «Я, доктор Святослав Рерих, проживающий в поместье Татагуни, Канапура Роуд, Бангалор, Карнатака, Южная Индия, почетный президент Международного Центра Рерихов в Москве, передавший Советскому Фонду Рерихов в 1990 году наследие моих родителей Н.К. и Е.И. Рерихов, подтверждаю, что Международный Центр Рерихов, созданный по моей инициативе, является правопреемником Советского Фонда Рерихов».²⁰

Этих двух писем вполне достаточно для развенчания специально созданного мифа о якобы не существующем правопреемстве. Тем более, что МЦР уже более десяти лет успешно работает и законно владеет всем наследством именно как правопреемник СФР. Музею Востока нужна эта ложь для того, чтобы не отдать 288 картин тому, кому они были подарены С.Н. Рерихом. Дело с этой коллекцией, как видно, зашло далеко и здесь вопрос уже не только в самих картинах. Это можно заметить по той цепкости, с которой Набатчиков и компания ухватились за эти полотна, которых у них уже 282 (а может меньше?). Их, судя по всему, волнуют уже не картины, а нечто другое, что может нежданно возникнуть, если будет проведена экспертиза. Поэтому так яростно, якобы за картины, и сражается «боевой товарищ» Набатчикова – Румянцева.

В заключении можно уверенно сказать следующее. Взятые «Сферой» «воспоминания» и «интервью» оказались для издательства далеко не спасительным материалом, как ими ожидалось. Они явились последней тонной клеветы, окончательно перекинувшей их пиратское судно. Воистину, тяжко бремя клеветников.

Румянцева пытается защитить себя: «Мою “броню”, – пишет она в Открытом письме, – составляет вся моя тридцатилетняя деятельность, направленная на освещение наследия семьи Рерихов». Добавим, что уже более десяти лет из этой деятельности наш «броненосец» плывет совсем по другому курсу, проложенному наперекор воле С.Н. Рериха. Более того, «броня» Румянцевой проржавела – ее изъела клевета, оголтелая клевета на то дело, к которому последний из Рерихов – Святослав Николаевич – шел всю свою жизнь.

Свое «Несостоявшееся интервью» Румянцева назвала основанным на документах. Но где же они? Почему автор не приводит нам ни одного настоящего документа? Оно действительно оказалось несостоявшимся. Не зря автор этого интервью припомнила старинную русскую песню, в которой все равно случилось все так, как должно было свершиться. Не зря она, как призналась сама, тревожилась по поводу каждого шага Л.В. Шапошниковой. Ибо правда за Людмилой Васильевной – Доверенной Святослава Николаевича Рериха и исполняющей его волю, волю того, кто был назван Е.И. Рерих и ее Учителем Махатмой.

ПРИМЕЧАНИЯ

¹ Письмо П.Ф. Беликова от 26 декабря 1974 г.

² Письмо П.Ф. Беликова от 2 апреля 1979 г.

³ Письмо Д. Энтина В.Б. Моргачеву от 31 января 2002 г.

⁴ Молодцова В. Завещание и наследники. Защитим имя и наследие Рерихов. Т.1. М.: МЦР, 2001. С. 256.

⁵ Шапошникова Л.В. Российский след в деле Мэри Пунача. // Мир Огненный, № 3, 1997. С. 92.

⁶ Там же. С. 93-94.

⁷ Письмо С.Н. Рериха от 29 апреля 1992 г.

⁸ Обращение С.Н. Рериха к рериховским обществам России и других независимых государств. Защитим имя и наследие Рерихов. Т.1. М.: МЦР, 2001.

С. 107-108.

⁹ Там же. С. 126.

¹⁰ Лихачев Д.С. Недопустимо, чтобы чиновники спекулировали культурным достоянием. Там же. С. 186-187.

¹¹ Там же. С. 107. Обращение С.Н. Рериха к рериховским обществам России и других независимых государств.

¹² С.Н. Рерих. Медлить нельзя! Письмо от 3 июля 1989 г., Бангалор, Индия. // Газ. Советская культура, 29 июля 1989 г.

¹³ Рерих Н.К. Культура и цивилизация. М.: МЦР, 1997. С. 110.

¹⁴ С.Н. Рерих. Медлить нельзя! Письмо от 3 июля 1989 г., Бангалор, Индия. // Газ. Советская культура, 29 июля 1989 г.

¹⁵ Письмо Д.С. Лихачева Президенту РФ Б.Н. Ельцину от 10.11.1993. Защитим имя и наследие Рерихов. Т.1. С. 134.

¹⁶ Письмо Д.С. Лихачева Президенту РФ Б.Н. Ельцину от 17.07.1997.Там же. С. 197.

¹⁷ Письмо Д.С. Лихачева Президенту РФ Б.Н. Ельцину от 10.11.1993. Там же. С. 134.

¹⁸ Письмо К. Кэмпбелл министру культуры СССР Губенко Н.Н. от 06.05.1991.

¹⁹ Письмо заместителя Министра юстиции РФ Г.Г. Черемных Президенту Международного Центра Рерихов Г.М. Печникову от 23.03.1993 № 13-324/0

²⁰ Письмо С.Н. Рериха от 22.10.1992 г.