| версия для печати | |||
|
|||
Опубликовано: Объединенный Научный Центр проблем космического мышления. – М.: МЦР, 2005. – С. 5 – 41.
 | |
Н.И. Лобачевский (1792-1856) |
Многие научные открытия XX века имели прямое отношение к «вненаучной» информации, касающейся в первую очередь проблем пространства, в котором и были заключены основные тайны Мироздания. Первые шаги в этом направлении были сделаны еще в XIX веке русским ученым Н.И. Лобачевским, разработавшим теорию неевклидовой геометрии, перевернувшую представления о самой природе пространства, которое оказалось не таким плоским и однозначным, как у Евклида. За пределами механистически-материального мира обнаружилось нечто, недоступное обычному зрению, но тем не менее реально существующее, поддающееся исследованию научной мыслью. Невидимое пространство несло в себе новые измерения, информация о которых пришла из области метанаучной.
Вслед за Лобачевским немецкий ученый Герман Минковский в 1907 – 1908 годах заговорил не о пространстве, как таковом, а о пространстве-времени как о целостном явлении. В результате Минковский пришел к выводу о том, что существует некая четвертая пространственно-временная координата. То, что возникало в духовных озарениях метанауки, оказалось реальностью сегодняшней науки. Теория относительности Альберта Эйнштейна утвердила эту координату как четвертое измерение.
Учитывая, что скорость света 300 000 км/с имеет материальные границы, Эйнштейн подошел вплотную к гипотезе существования сверхсветового пространства.
 | |
П.А. Флоренский (1882-1937) |
В науку, в ее парадигму, постепенно, вместе с невидимыми пространствами и мирами иных состояний материи входило реальное понятие духа и предощущение революционных изменений в самой науке. Космическая эволюция востребовала тех мыслителей и ученых, которые обладали чувствознанием и способностью к синтезу. Таким был П.А. Флоренский – великий ученый, священнослужитель, уникальный философ, хорошо понимавший искусство как важнейший способ познания и широко использовавший иномирные свидетельства.
«В геометрии, – писал он в «Мнимостях в геометрии», – изучаем мы пространство, – не линии, точки и поверхности, как таковые, а именно свойства пространства, выражающиеся и в этих частных пространственных образованиях» 6. Он ставил перед собой задачу «расширить область двухмерных образов геометрии так, чтобы в систему пространственных представлений вошли и мнимые образы. Короче говоря, необходимо найти в пространстве место для мнимых образов, и притом ничего не отнимая от уже занявших свои места образов действительных» 7. Ученый выполнил эту задачу, постиг свойства пространства, использовав при этом не только геометрию, но, казалось бы, совсем неожиданный для науки источник – «Божественную комедию» Данте. Данте был не только великим поэтом, но и крупным эзотериком, обладателем тайных знаний, причастным к «свидетельскому» направлению метанаучного знания. Описания Данте строения Мироздания в «Божественной комедии» были настолько реальны, что послужили Флоренскому основанием для его анализа «мнимостей в геометрии». В космологии Данте ученый обнаружил «предвосхищение неевклидовой геометрии» 8.
В заключение исследования Флоренский делает вывод: «Область мнимостей реальна, постижима, а на языке Данта называется Эмпиреем. Все пространство мы можем представить себе двойным, составленным из действительных и из совпадающих с ними мнимых гауссовых координатных поверхностей, но переход от поверхности действительной к поверхности мнимой возможен только через разлом пространства и выворачивание тела через самого себя. Пока мы представляем себе средством к этому процессу только увеличение скоростей, может быть, скоростей каких-то частиц тела, за предельную скорость [света]; но у нас нет доказательств невозможности каких-либо иных средств» 9. Эта мысль Флоренского, связывающая напрямую устройство Мироздания с внутренним пространством самого человека, была столь смела и парадоксальна, что не могла быть воспринята ни идеологами, ни учеными. Опережение своего времени, которое присуще свидетелям иного мира, обладающим духовным зрением, стоила Флоренскому жизни.
Флоренский подтвердил, что в традиционной науке чисто научных (как это мы себе представляем) методов исследования нет. В нее все время вторгается так называемая метанаучная, не основанная на традиционном эксперименте информация, но тем не менее приносящая важные результаты. Ибо в конечном счете наукой занимается все тот же человек, энергетическая структура которого намного богаче, чем себе представляет традиционная наука, полная предрассудков и самоограничений. Именно богатство внутреннего мира и энергетики самого человека, занимающегося научными исследованиями, и обусловливает во многих случаях отклонение от механистически-материального экспериментаторства в сторону метанаучных методик и информации.
Известный философ К.А. Кедров пишет, что, соединив Эйнштейна с Данте, «Флоренский создал свой неповторимый образ Вселенной. Здесь дух является причиной возникновения света, а мысль летит по Вселенной быстрее всех скоростей. Границы же нашего земного мира очерчивает радиус светового луча, пробегая свой путь за одну секунду <...> Получается, что физически мы пребываем здесь, в пределах скорости света, а мысленно проникаем во все измерения Мироздания; свернулось в клубок наше земное время, вмещая прошлое, будущее и настоящее. Это есть реальная вечность» 10.
И «Обратная перспектива», и «Иконостас» Флоренского содержат научные доказательства существования миров иных состояний материи и иных измерений. Флоренский убеждался в этом, изучая художественное пространство, где отражен религиозный опыт постижения инобытия. Речь идет об иконах, на которых представлены сюжеты, связанные с Высшими мирами. Флоренский считал икону окном или даже дверью в мир иной, откуда на молящихся в зависимости от состояния их духа могли даже сходить видения святых. Тех святых, по свидетельству которых и писались иконы. Иконы давали ему возможность провести научный анализ мира более высокого измерения, что и было сделано Флоренским в его «Обратной перспективе».
